andrreas

Воспоминания о детстве состоят их смешанных в равных пропорциях беспросветности и легкости. Так от страха, что ударят, закрываешь глаза - запускается какой-то механизм - и ты вдруг на мгновение прокручиваешь в голове что-то развеселившее раньше, - отвлекаешься и не боишься больше. Когда бьет отец, может быть больно, но это не воспринимается как несправедливость. Кроме одного раза, - наказание было слишком несоизмеримо с проступком. Перевернулась ваза - после второго удара я бросился в ванную, задернул шпингалет - крик и вырванная с мясом дверь, клубком лежу на полу, закрыв голову руками и жду, что, наверное, теперь убьет. Тяжело дышит и уходит... Что кажется по-настоящему несправедливым - улица и школа. Потому что совсем не понимаешь, за что с тобой так - обкрадывают, ломают дорогие вещи, бьют по почкам. И так лет до пятнадцати, пока постигаешь, кем приходится человек человеку.

А, может, это вовсе не постижение, а сжалась какая-то пружина. Помню этот момент: несколько человек с разных сторон в школьном коридоре, я чувствую, что дальше сжиматься некуда, - только разжиматься - начинаю колотить руками воздух, иду напролом, отталкиваю с неожиданной силой одного - кровь на подоконнике, другого, перешагиваю. "Он ебанутый, - не прикапывайтесь к нему."

Потом разные страхи иногда возвращались, но ненадолго. Один раз коллега-журналистка чуть не переехала меня на машине (или мы с редакцией переезжали и она почти столкнула на меня массивный контейнер?) Шок и поток извинений: "Если я сломала тебе спину и ты будешь прикован к коляске, я выйду за тебя замуж и буду ухаживать за тобой..." Именно это кроткое "замуж" и потрясло меня, а не опасность инвалидности.

Еще один страх долго жил со мной и с моим любимым человеком, но как-то совсем незаметно, выбираясь на свет раз в год, не чаще. Олег впервые вывел меня в гей-клуб, где я совершенно не знал, как себя вести и чем заняться. Поэтому и остался стоять в уголке, отклонив его предложение потанцевать. Правда, часа через полтора место уже не казалось враждебным, и я обменялся несколькими фразами с длинноволосым и остроухим мужчиной. Через неделю мы с ним случайно пересеклись в городе и один-единственный раз он позвонил мне. Трубку взял Олег - и поинтересовался, кто хочет со мной поговорить. "Это его эльф!" - не растерялся клубный знакомый. Очень добрая и непосредственная реакция, мне кажется.

Выражение "твой эльф" (проговаривается с крайней степенью брезгливости) всплывало на протяжении последующих пяти лет. Не очень часто, но все вокруг отравлялось таким едким и ядовитым страхом... В прошлом году, когда я был уверен, что история либо давно почила в бозе, либо моё прегрешение перед семейной моралью давно прощено, этот страх снова выкарабкался из-под компьютерного стола и попробовал опутать меня липкими ниточками. И тогда я впервые поднял на Олега голос, - может быть, потому что мы уже не были вместе, - или просто сжалась та самая пружина. Я кричал, а он плакал от стыда.

Иногда мне кажется, смысл всего, что нас окружает и смысл нас самих - в освобождении от всех маленьких и больших страхов, - и от самого главного страха каждого живого существа, разумеется. Сейчас есть какое-то неприятное предчувствие, не более того. Какую формулировку не попробовать подобрать - получается глупо. Допустим, есть милейший человек, приятель - в недавнем прошлом совсем чужой, - который задался целью войти в твой круг общения. Похоже на то, что он знакомится и входит в соответствующие доверенные кружки по твоей телефонной книге (или, как вариант, по списку френдов в твоем ЖЖ.) Конечно же, в этом нет ничего криминального. Возможно, задуматься заставляет лишь факт наращения милейшим человеком новой социальной кожи. И пока у него не зажили операционные шрамы, недоверие иррационально-эстетическое, т.е. временное и скоро пройдет.